Бледный всадник - Страница 49

К оглавлению

— Все, что я сказал, — правда, — солгал я, — и я буду защищать эту правду мечом.

Альфред вздрогнул: уж больно резко это прозвучало.

— Ты утверждаешь, что брат Ассер лжет? — вопросил он.

— Он вывернул правду, подобно тому, как хозяйка сворачивает шею курице, — ответил я.

Король открыл ставень, показав мне могучего Стеапу во всем блеске его воинской мощи.

— Ты и вправду готов умереть? — спросил Альфред.

— Я хочу сражаться за правду, мой король, — упрямо проговорил я.

— Значит, ты глупец, — ответил Альфред, снова выказав гнев. — Лжец, глупец и вдобавок грешник.

Он прошел мимо меня, отворил дверь и крикнул слуге, чтобы тот передал олдермену Вульферу: поединок все-таки состоится.

— Иди, — велел мне король, — и пусть твоя душа получит то, что заслужила.

* * *

Вульферу велели подготовить все к сражению, но вышла заминка, потому что олдермен исчез. Его искали по всему городу, по всем королевским помещениям, но нигде не нашли, и наконец слуга из конюшен нервно доложил, что Вульфер и его люди ускакали из Сиппанхамма перед рассветом. Никто не знал — куда и зачем, но пошли слухи, будто Вульфер не пожелал принимать участие в судебном поединке. Однако лично я в это не верил, так как олдермен никогда не казался мне излишне щепетильным.

Вместо Вульфера назначили олдермена Хаппу из Торнсэты, однако на это потребовалось некоторое время, и, таким образом, уже близился полдень, когда мне наконец принесли мечи и нас со Стеапой препроводили на луг на другом берегу реки, за мостом, ведущим от восточных городских ворот.

На противоположном берегу собралась огромная толпа. Там были калеки, нищие, жонглеры, торговки пирожками, возбужденные в предвкушении необычного зрелища дети и, конечно, целая толпа воинов — благородных восточных саксов, явившихся в полном составе на витан в Сиппанхамм. Всем им не терпелось увидеть, как Стеапа Снотор продемонстрирует свое знаменитое боевое искусство.

— Ты чертов дурак, — сказал мне Леофрик.

— Потому что все-таки настоял на поединке?

— Ты мог бы отказаться и уйти!

— Но тогда люди назвали бы меня трусом, — ответил я.

То было чистой правдой: нельзя уклониться от боя и остаться при этом мужчиной. Мы способны многого достичь в этой жизни, если постараемся. Мы рожаем детей и наживаем богатство, копим земли и строим дома, собираем армии и задаем роскошные пиры, но только одно переживет нас: доброе имя. Я просто не мог отказаться от боя.

Альфред не пришел посмотреть на поединок.

Вместо этого, прихватив свою беременную жену и обоих детей, сопровождаемый эскортом из десятка стражников и множеством священников и придворных, он ускакал на запад. С ним отправился также и брат Ассер, который возвращался в Дефнаскир. Король ясно продемонстрировал, что для него предпочтительнее находиться в обществе бриттского церковника, нежели смотреть, как два воина дерутся друг с другом, словно злобные псы.

Но больше никто в Уэссексе не пожелал пропустить сражение, всем не терпелось его увидеть. Однако Хаппа хотел, чтобы все делалось по правилам, поэтому настоял, чтобы толпу оттеснили с влажной земли у реки и дали нам побольше места. Наконец народ столпился на зеленом берегу выше истоптанной травы, и Хаппа, подойдя к Стеапе, спросил, готов ли тот.

Стеапа был готов. Его кольчуга сияла в слабом солнечном свете, а шлем блестел. Его щит с железным умбоном был огромен, обит железом и весил столько же, сколько мешок с зерном. Если бы Стеапе удалось ударить меня этим самым щитом, то мне бы наверняка не поздоровилось, но его главным оружием был огромный меч: я в жизни не видал таких длинных и тяжелых.

Хаппа в сопровождении двух стражников подошел ко мне. Заметив, как дерн проминался под его ногами, я подумал, что почва может оказаться ненадежной.

— Утред из Окстона, — вопросил олдермен, — ты готов?

— Меня зовут Утред из Беббанбурга, — ответил я.

— Ты готов? — повторил он, не обратив внимания на мои слова.

— Нет, — ответил я.

Люди, стоявшие ближе ко мне, зашептались, ропот стал нарастать, а спустя несколько биений сердца вся толпа уже откровенно надо мной потешалась. Они решили, что я трус, и эта мысль получила подтверждение, когда я бросил щит и меч и заставил Леофрика помочь мне снять тяжелую кольчугу.

Одда Младший, стоявший рядом со своим верным громилой, смеялся.

— Эй, ты что творишь? — спросил меня Леофрик.

— Надеюсь, ты поставил на меня деньги? — ответил я вопросом на вопрос.

— Ясное дело, не поставил.

— Ты отказываешься драться? — предположил Хаппа.

— Нет, — ответил я, сбросил доспехи и снова взял у Леофрика свой Вздох Змея. Один лишь Вздох Змея. Ни шлема, ни щита, только мой добрый меч.

Таким образом я сбросил с себя большую часть тяжелого снаряжения. Земля была вязкой, а Стеапа красовался в доспехах, но я был легок и быстр. Вот теперь другое дело.

— Я готов, — сказал я Хаппе.

Он пошел к центру луга, поднял руку, опустил — и толпа разразилась криками. Я поцеловал молот, висевший у меня на шее, вверил свою душу великому богу Тору и двинулся вперед.

Стеапа ровным шагом надвигался на меня, подняв щит, держа меч в левой руке. В глазах его не отразилось ни малейшего беспокойства. Он был работником, делающим свое дело, и я гадал, скольких людей мой противник уже убил. Аон, должно быть, думал, что прикончить меня будет легко, потому что я был без доспехов и даже не имел щита. И так мы шли навстречу друг другу — до тех пор, пока до Стеапы не осталась всего дюжина шагов.